Сегодня внутренне и внешне хорошо,
Сегодня все пьяны, и даже без вина,
Сегодня Колька собирается в секс-шоп,
Сегодня радость на лице у другана.

Глядит на стрелки часовые: ну же, ну ж!
Наводит стрелки ны вельветовых штанах,
И даже в этом - гражданин, а также муж,
И все такие же у Кольки в друганах.

И мы идем, гуляем молча, не спеша,
Напряжены, но виду мы не подаем,
А птичкой в клетке где-то там стучит душа:
А ну не сдюжим и державу подведем!

А вот и шоп, точнее трудно рассчитать.
Заходим цепью, как в горах, когда пуржит,
Рука в кармане обхватила рукоять...
Чего чего? Ну, в общем, то, что там лежит.

А он стоит, примерно будет нам по грудь,
Отполированный, ну что ты, как живой,
А Колька шепчет еле слышно: не забудь,
А сам с лица сменился, парень сам не свой!

Я гадом буду, не забуду, слышь, Колян!
Мы подтянулись и вошли, как на парад,
И Колька шел, как представитель всех смолян,
А там, заразы, хоть и лежа, а стоят!

И вот такие, и такие, и еще!
Вот длинноствольный, будто палку проглотил,
А вот и лысый, ну ни дать ни взять - Хрущев,
А вот чернявый, будто кто его коптил!

А вот устройство для желания извне,
А вот и гайка, чтоб законтрить изнутри,
И только слышен Колькин шепот: братцы, не!
Ну так же в жизни не бывает, посмотри!

Мы посмотрели, обалдели: вот те хрен!
Стоим и думаем: чего-то здесь не то.
Сидит девчоночка с грудями до колен,
Ну, правда, девка не живая, на фото.

А рядом негра, будто девушка с веслом,
Но там весло, а здесь как есть, на трех ногах,
А рядом тетку так, ребята, разнесло,
Что можно целый взвод упрятать в сапогах.

Колян присел, видать, ногами ослабел,
И вдруг кричит, и мы к нему ныряем вниз,
А там написано: красотка Аннабелл.
Ну мы как глянули, ваще оторвались!

Вот так вот смотришь: да, чувиха, все при ней,
Шестой размер, помада, кудри, алчный рот,
А так вот глянул: ой, ребята, ей-же-ей,
Крупнокалиберный немецкий пулемет!

Колян кричит: едрена вошь, фотомонтаж,
Ща дергану разок, и будет все путем!
Тут продавцы на нас пошли на абордаж,
А мы спина к спине у мачты, все вдвоем.

Они не знали, что товарищ наш - боксер,
Они раскрылись, будто трюмы корабля...
Он бил за Родину, за братьев и сестер,
Бил за березки и родные тополя,

Бил от души, в которой сохнет маета,
Бил за великую из всех великих стран!
Он на ночь высосал бутылку без винта,
Скрипел зубами и кричал "Но пасаран!"